Теория соответствияПсихология цвета
Что же то существенное в цветовой символике, благодаря чему на свет появилась цветовая психодиагностика и что, по нашему выражению, должно быть выплавлено, чтобы стать, по крайней мере, одной из составляющих научно теории цветовой психодиагностики? Мы считаем, что это принцип или «теория» соответствия.
Принцип соответствия — своеобразная аксиома нашего разума, которая нередко играет с нами злую шутку. «Безусловная» вера в то, что чему-то должно жестко соответствовать нечто другое, разоблачена, как «стереотип незрелого мышления» (см. эксперименты Ж. Пиаже). Его уравновешивает также свойственный нам релятивизм и личный опыт, позволяющий не поддаваться давлению очевидности и дифференцировать форму и содержание. Но коль скоро нам присущ подобный стереотип и мы «наивно» считаем, что большое — тяжелое, красное — горячее, а за добрые дела нам воздастся добром, стоит задуматься, действительно ли за этим ничего не стоит, кроме закономерных огрехов эмпирического познания?
В цветовой символике многое, если не все, базируется на указанном принципе. Цвета соответствуют стихиям, сторонам света, добродетелям и порокам, нотам, буквам и т.д. и т.п. Быстро выясняется, что собственного значения у цвета как бы и нет, а то, что мы обычно им называем, есть перечень соответствующих этому цвету объектов. Причем, это соответствие бывает как умозрительное, так и наглядно-чувственное. Очевидно, что здесь потенциально открывается широкая дорога произволу в приписывании цвету тех или иных значений, что тем самым дозволяет огульную критику по адресу как цветовой символики так и психодиагностики.
Однако, проведя анализ истории цветового символизма [2], мы убедились в том, что реальная степень произвола в области цветовых значений гораздо ниже, чем это можно было бы ожидать. У самых различных культур, разнесенных во времени и пространстве, обнаруживаются принципиально схожие символические значения цветов. Особенно это касается, как на то указывают многие авторы, знаменитой «цветовой триады» - белого, красного и черного.
Каково возможное объяснение подобного факта? В частности, стоит упомянуть на сей счет точку зрения В. Тэрнера [6], согласно которой схожесть символических значений проистекает из единства человеческой природы. «Три «основных» цвета — не просто различия в зрительном восприятии различных частей спектра, а сокращенное или концентрированное обозначение больших областей его психобиологического опыта, затрагивающее как разум, так и все органы чувств, и связанное с первичными групповыми отношениями. Поскольку этот опыт имеет своим источником саму природу человека, он является всеобщим для всех людей как представителей человеческого рода. Поэтому символический смысл цветовой триады является принципиально схожим в самых различных культурах».
На наш взгляд, приведенное умозаключение В. Тэрнера лишь частично объясняет принципиальное сходство символических значений цвета в различных культурах. В нем явно содержится указание на то, что своим происхождением символические значения цветов обязаны объектам, которым они природно принадлежат. Например, значение силы у красного выводится из того, что это цвет крови. Этот вывод делается гораздо позднее Гете, Ван Гога и В. Кандинского, для которых «цвета сами по себе что-то выражают». Тернер остается в плену у «предметной точки зрения» на природу цветовых значений, и, как ни крути, а соответствие в этом случае носит лишь внешний характер, что опять таки ставит под сомнение «право на жизнь» у цветовой психодиагностики.
Положение цвета, как «заемщика» не устраивало уже упомянутых Й. Гете и В. Кандинского, что, вероятно, и побудило их рассматривать цвета, как имеющие самостоятельные, не сводимые к влиянию объекта значения. Подобное возможно, лишь при рассмотрении цвета в качестве «деятеля», самостоятельной объекта или силы, оказывающей воздействие на человека. Тогда цветовое значение ни что иное, как отражение в сознании человека совокупности непосредственных влияний цвета на него. Синему цвету соответствует ощущение «холодного» не потому, что это цвет льда или воды, а потому, что электромагнитная волна определенной длины, идентифицируемая в нашем восприятии как синий цвет, оказывает такое влияние на нашу нервную систему и организм в целом, которое интерпретируется нами в форме ощущения «холода». Получается обратная последовательность. Мы прибегаем к предметным ассоциациям, чтобы объективизировать и сделать явными для себя и других свои ощущения и переживания, прояснить их, пользуясь доступными нам культурно-знаковыми средствами. Предметное соответствие имеет вторичный характер, мы «открываем» себя для самих себя посредством материализующего нашу субъективность объекта.
В этом случае ключевым вопросом становится поиск того «внутреннего соответствия», которое только и позволяет нам это делать. Здесь уместно вспомнить еще об одной старой мудрости — «подобное познается подобным».
Почему цвет «способен» выражать нашу субъективность, соответствовать ей, как будто он и есть сама наша душа? Не потому ли, что мы так «устроены», как и сам свет и цвет (старая метафора о светоносной природе души человека)? Говоря не таким поэтическим языком, речь идет о проблеме внешней валидности цветовой психодиагностики.
Наш вариант ответа, базируется на подходе к природе психического, который мы разрабатываем [1, 4]. Не имея возможности в рамках данной статьи подробно останавливаться на его особенностях, отметим лишь, что он позволяет рассматривать цвет как уникальное средство субъект — субъектного взаимодействия, объект, опосредующий данное взаимодействие, которое мы и признаем «начальной клеточкой» психики. Объект, опосредующий субъект — субъектное взаимодействие, необходимым образом входит в состав структуры субъекта психики, который возникает в результате взаимодействия жизненных субъектов [4]. Это происходит потому, что объект выполняет функцию носителя информации, а информационный обмен и составляет сущность субъект — субъектного взаимодействия. Структура объекта материальна, но поскольку в нем «опредмечено» идеальное, возникает вопрос о «природном коде». До создания человеком «искусственной природы», информационный обмен между субъектами возможен лишь на основе использования естественного, природного кода. Очевидно, что таким кодом может быть лишь собственная структура объекта. Кодирование и раскодирование информации в подобном случае означает определенное изменение конфигурации элементов структуры объекта. Чтобы «понять» другого, субъект должен «синхронизироваться» (измениться в аналогичном роде) с объектом, а тем самым и с другим субъектом, с которым он взаимодействует. Это означает, что конфигурация элементов структуры субъекта должна соответствовать конфигурации элементов структуры объекта. Что, в свою очередь, и объясняет «внутреннее» соответствие между цветами и нашими психическими свойствами, состояниями и т.д.
Само собой разумеется, что свет и цвет не единственные объекты, опосредующие взаимодействие и входящие в результате этого в состав структуры субъекта психики.
Дабы избежать возможного недоразумения, следует пояснить, что субъект психики не заключен в пределах биологического организма (субъект жизни). Его границы простираются далеко за пределы нашей телесности. Где находится наша душа, когда мы мечтаем, и творим? Ее затворничество в «клетке» тела причина и одновременно результат тяжелого психического страдания.