Родилась идея: развести костер и сварить похлебку. Я с Наташкой и Сергеем была послана за хворостом. Мы бросились в лес и принялись подбирать сухие, отпавшие с деревьев ветки, сучья, тонкие стволы. Сережка отодрал кору от старого пня. Едва удерживая охапки в руках, помчались назад. Виктор Кондратьевич с дядей Володей вбили в землю две рогульки. На них была брошена крепкая палка с котелком. Мы ссыпали наш груз рядом. «Ага, вот и «дрова», — потер руки Виктор Кондратьевич. Дядя Володя извлек откуда-то газетный лист, скомкал его. Поверх бумажного шара уложил мелкие и тонкие веточки, кусочки коры, на них палки потолще. Чиркнул спичкой, вспыхнула газета, затрещали веточки, потянуло дымком. «Правило путешественника — зажечь костер одной спичкой, произнес, дядя Володя улыбаясь. — Так-то вот».«Да, дерево — великая вещь, — сказал Виктор Кондратьевич, — и обогреет, и накормит, и оденет». «Ну, кто мне скажет, что делают из дерева?» — обратился к нам дядя Володя. «Стол, стулья, шкафы», — закричали мы. «Хорошо, а что еще?» «Дома строят», — сказала Наташка. «Правильно». «Рамы для картин, ручки для кистей», — насупившись, проговорил Сергей. «Совершенно верно. Да много всяких вещей и изделий делают из древесины. Книги тоже делают из дерева. Забыли про бумагу? Книги, тетради, учебники — все благодаря дереву». Тетя Ира и Елизавета Александровна всыпали в котелок крупу, кусочки колбасы, нарезанный лук, картошку. «Ну, вы прямо древо жизни открыли», — рассмеялась тетя Ира. «Нет, древо жизни — это другое, — с серьезностью отвечал Виктор Кондратьевич, — это загадка из загадок. Дерево это росло посреди рая. И если бы кто съел плод от дерева того, то стал бы жить вечно. И что это означает — поди, разбери». «Может, это всего лишь сказка, — вставил отец, красивый вымысел. И, следовательно, тайны нет. Тут символический смысл: «древо жизни» — это ведь сама жизнь». От костра и солнца, стоявшего, казалось, неподвижно в синем колоколе, стало жарко. Был девятый день мая.Отец продолжил: «Так, однако, все устроено, что всему есть противоположность. «Древу жизни» противопоставлено «древо смерти». И я помню случай, когда эту роль сыграло обычное дерево. Был сорок третий год. После Курской дуги. Август, ближе к сентябрю. Фашистов постепенно выдавливали с занимаемых рубежей. Наш штаб фронта стоял в Гайвороне, это северная Украина, южнее Богодухова. Мы занимались ремонтом танков. Какое число, не вспомню сейчас, да и не суть. В общем, под вечер всем отделом, было нас 9 офицеров, пошли ужинать в столовую. «Как в столовую, — встрепенулась я, — а что, на фронте столовые работали?» Отец улыбнулся: «Ну «работали» не совсем то слово. Вроде бы как сейчас — заходи кто хочет, плати деньги и ешь. Нет, это фронтовая столовая для бойцов, и денег мы не платили.Были на довольствии. Столовая, о которой говорю, обычный жилой дом, переоборудованный под столовую. Да, отужинали, возвращаемся обратно. Рядом была основная дорога, по которой фронт снабжался оружием, боеприпасами, обмундированием, провизией. Шел сплошной поток машин с зажженными фарами. Это было нарушением светомаскировки. Но в сорок третьем немцы уже не летали так беспардонно, как год назад. Сильно их поприжала советская авиация. Они высылали отдельные самолеты, и шоферы наши шпарили со светом. Идем, и вдруг — гул немецкого бомбардировщика. Отличить было легко. У немцев моторы подвывали: а-А-а-А, то выше, то ниже. У наших машин звук был ровным. Ну, вот летит над нами и начал бросать бомбы. Мелкие бомбы. Небольшие взрывы. Метил в дорогу. Дорога недалеко от нас. Шла вдоль деревни. Дорога, потом канава, отдельные деревья, а тут и мы. Ну, легли мы на землю, как шли — подряд, один за другим. Распластались, вдавились в землю. Время замедлилось, минута — как полчаса. Ну, как говорится, всему есть конец. Отбросал немец бомбы, улетел. Начинаем шевелиться, встаем — и на тебе: первый офицер, забыл имя его, был он не из нашего отряда, убит. Второй рядом — Кононенко — невредим. Третий — Федоров — жив. За ним я — ничего. Рядом со мной, в метре, лежал Поликарпов — убит. За ним Гвайта и Скиба — живы, ни царапины. За ними Чудов — тяжело ранен. Последний — Сутырин — убит. Доставили Чудова в санчасть. Потом навешали его. У него была перебита диафрагма. Он еще был жив. Через два дня сообщили: умер. Трудно это себе представить. Только что в столовой разговаривали, шутили, смеялись даже. И через десять минут четверых как не бывало. Уму непостижимо». Повисло молчание... «И ведь из-за чего все произошло. Мы бы так перележали, ничего, риск небольшой. Вкралась случайность. Одна бомба в дерево попала. Врубилась она в ствол или в ветку, какую, взорвалась, и осколки пошли вниз. И четверых товарищей потеряли в одну минуту. Вот такая невеселая ассоциация».Мы рассматривали корреляты судеб родителей до рождения обладателя руки. По методу фиксированных позиций линии родителей располагаются до поперечной линии, в основании ладони в порядке следования от линии жизни к краю ладони. Первой идет линия отца, вторая — линия матери, третья — деда по отцу. Потом — дед по матери, потом — бабушка по отцу, потом — бабушка по матери и т. д. Есть и нюансы. Первый в том, что и сам дублирующий фрагмент (дубликат) линии жизни вмещает некоторые особенности судьбы отца. Если этот фрагмент не имеет разрывов (рис. 3—4, линия жизни — зеленый, дублирующий фрагмент — оранжевый), а линия жизни, по крайней мере, на одной руке, длинная и не имеет дефектов, то это означает, что отец проживет долго.
Родилась идея: развести костер и сварить похлебку. Я с Наташкой и Сергеем была послана за хворостом. Мы бросились в лес и принялись подбирать сухие, отпавшие с деревьев ветки, сучья, тонкие стволы. Сережка отодрал кору от старого пня. Едва удерживая охапки в руках, помчались назад. Виктор Кондратьевич с дядей Володей вбили в землю две рогульки. На них была брошена крепкая палка с котелком. Мы ссыпали наш груз рядом. «Ага, вот и «дрова», — потер руки Виктор Кондратьевич. Дядя Володя извлек откуда-то газетный лист, скомкал его. Поверх бумажного шара уложил мелкие и тонкие веточки, кусочки коры, на них палки потолще. Чиркнул спичкой, вспыхнула газета, затрещали веточки, потянуло дымком. «Правило путешественника — зажечь костер одной спичкой, произнес, дядя Володя улыбаясь. — Так-то вот».«Да, дерево — великая вещь, — сказал Виктор Кондратьевич, — и обогреет, и накормит, и оденет». «Ну, кто мне скажет, что делают из дерева?» — обратился к нам дядя Володя. «Стол, стулья, шкафы», — закричали мы. «Хорошо, а что еще?» «Дома строят», — сказала Наташка. «Правильно». «Рамы для картин, ручки для кистей», — насупившись, проговорил Сергей. «Совершенно верно. Да много всяких вещей и изделий делают из древесины. Книги тоже делают из дерева. Забыли про бумагу? Книги, тетради, учебники — все благодаря дереву». Тетя Ира и Елизавета Александровна всыпали в котелок крупу, кусочки колбасы, нарезанный лук, картошку. «Ну, вы прямо древо жизни открыли», — рассмеялась тетя Ира. «Нет, древо жизни — это другое, — с серьезностью отвечал Виктор Кондратьевич, — это загадка из загадок. Дерево это росло посреди рая. И если бы кто съел плод от дерева того, то стал бы жить вечно. И что это означает — поди, разбери». «Может, это всего лишь сказка, — вставил отец, красивый вымысел. И, следовательно, тайны нет. Тут символический смысл: «древо жизни» — это ведь сама жизнь». От костра и солнца, стоявшего, казалось, неподвижно в синем колоколе, стало жарко. Был девятый день мая.Отец продолжил: «Так, однако, все устроено, что всему есть противоположность. «Древу жизни» противопоставлено «древо смерти». И я помню случай, когда эту роль сыграло обычное дерево. Был сорок третий год. После Курской дуги. Август, ближе к сентябрю. Фашистов постепенно выдавливали с занимаемых рубежей. Наш штаб фронта стоял в Гайвороне, это северная Украина, южнее Богодухова. Мы занимались ремонтом танков. Какое число, не вспомню сейчас, да и не суть. В общем, под вечер всем отделом, было нас 9 офицеров, пошли ужинать в столовую. «Как в столовую, — встрепенулась я, — а что, на фронте столовые работали?» Отец улыбнулся: «Ну «работали» не совсем то слово. Вроде бы как сейчас — заходи кто хочет, плати деньги и ешь. Нет, это фронтовая столовая для бойцов, и денег мы не платили.Были на довольствии. Столовая, о которой говорю, обычный жилой дом, переоборудованный под столовую. Да, отужинали, возвращаемся обратно. Рядом была основная дорога, по которой фронт снабжался оружием, боеприпасами, обмундированием, провизией. Шел сплошной поток машин с зажженными фарами. Это было нарушением светомаскировки. Но в сорок третьем немцы уже не летали так беспардонно, как год назад. Сильно их поприжала советская авиация. Они высылали отдельные самолеты, и шоферы наши шпарили со светом. Идем, и вдруг — гул немецкого бомбардировщика. Отличить было легко. У немцев моторы подвывали: а-А-а-А, то выше, то ниже. У наших машин звук был ровным. Ну, вот летит над нами и начал бросать бомбы. Мелкие бомбы. Небольшие взрывы. Метил в дорогу. Дорога недалеко от нас. Шла вдоль деревни. Дорога, потом канава, отдельные деревья, а тут и мы. Ну, легли мы на землю, как шли — подряд, один за другим. Распластались, вдавились в землю. Время замедлилось, минута — как полчаса. Ну, как говорится, всему есть конец. Отбросал немец бомбы, улетел. Начинаем шевелиться, встаем — и на тебе: первый офицер, забыл имя его, был он не из нашего отряда, убит. Второй рядом — Кононенко — невредим. Третий — Федоров — жив. За ним я — ничего. Рядом со мной, в метре, лежал Поликарпов — убит. За ним Гвайта и Скиба — живы, ни царапины. За ними Чудов — тяжело ранен. Последний — Сутырин — убит. Доставили Чудова в санчасть. Потом навешали его. У него была перебита диафрагма. Он еще был жив. Через два дня сообщили: умер. Трудно это себе представить. Только что в столовой разговаривали, шутили, смеялись даже. И через десять минут четверых как не бывало. Уму непостижимо». Повисло молчание... «И ведь из-за чего все произошло. Мы бы так перележали, ничего, риск небольшой. Вкралась случайность. Одна бомба в дерево попала. Врубилась она в ствол или в ветку, какую, взорвалась, и осколки пошли вниз. И четверых товарищей потеряли в одну минуту. Вот такая невеселая ассоциация».Мы рассматривали корреляты судеб родителей до рождения обладателя руки. По методу фиксированных позиций линии родителей располагаются до поперечной линии, в основании ладони в порядке следования от линии жизни к краю ладони. Первой идет линия отца, вторая — линия матери, третья — деда по отцу. Потом — дед по матери, потом — бабушка по отцу, потом — бабушка по матери и т. д. Есть и нюансы. Первый в том, что и сам дублирующий фрагмент (дубликат) линии жизни вмещает некоторые особенности судьбы отца. Если этот фрагмент не имеет разрывов (рис. 3—4, линия жизни — зеленый, дублирующий фрагмент — оранжевый), а линия жизни, по крайней мере, на одной руке, длинная и не имеет дефектов, то это означает, что отец проживет долго.