Оборотничество как социально-психологическое явление

Оборотни

Оборотень сегодня прочно занял место персонажа страшных преданий, историй и рассказов. Он также хорошо известен по книгам и фильмам, создатели которых работали или работают в жанре «ужас». Но мало кто знает, что оборотничество - не только мрачная фантазия. Оно - ре­альность, и весьма далекая от мира художественной литературы и кинематографа.

В наше время оборотничество почти целиком относят к патологии, определяя его как весьма необычное психическое заболевание. Можно вспомнить малоизвестную, однако весьма тяжелую «болезнь Хеннмана», названную по имени талантливого английского биофизика.

Не так давно Джон Хеннман ввел в научный оборот термин «трансмемори» («пересаживающаяся», или «блуждающая память»), рожденный на стыке биофизики и психиатрии. Данное понятие характеризует серьезное расстройство, коему предшествует кратковременное отключение сознания, завершающееся впадением человека в «интеллектуальную кому», во время которой больному как бы припоминаются некие события, никогда не имевшие оснований в его личном опыте. «Речь идет об индивидуальных патогенных зонах, которые теоретически природой уготованы для каждого человека, - утверждает доктор С.Д. Ассильбеков. - Просто одни люди попадают в свои патогенные зоны, а другие - нет. Эти зоны необязательно привязаны к пространству (комната, дом, природный ландшафт и т.п.). Они могут иметь и временные рамки: человек в определенном возрасте начинает чувствовать чужое сознание и оказывается готовым впустить его в себя...». При этом человек как бы превращается в другое существо, обычно в зверя; с ним происходят следующие изменения: укрупнение ногтей (или, наоборот, измельчение, порой до размера птичьих коготков); увеличение волосяного покрова, уменьшение ушных раковин до кошачьего размера; приобретение новых привычек (как правило, постыдных, так как они, в принципе, не свойственны человеку). Больной оказывается в плену чужого, звериного «сознания». Как правило, это «сознание» собаки, кошки, птицы - одним словом, мелкого животного. Например, одну 44-х летнюю женщину посещало характерное видение: она смотрела с высоты люстры на слабоосвещенную комнату, полную загадочных двуногих и двуруких существ, обладающих огромными зубами, пальцами, ушами. Одновременно ее желудок требовал семечек и зерен. Другой пример - 14 летняя девочка, чьи ногти почти свернулись, приняв форму трубочек, и изогнулись, как птичьи коготки. Нос больной уродливо вытянулся, став невероятно похожим на клюв. Девочка впала в почти невменяемое состояние, глупо вертела головой. От нее постоянно пахло сырой рыбой, которой требовал пораженный организм («Мегаполис-экспресс», 1998 г., № 2).

Подобных примеров - масса, их перечисление заняло бы слишком много времени. Впрочем, рассмотренные выше явления не исчерпывают всей сути оборотничества, которую можно раскрыть, лишь обратившись к далекому прошлому.

В дохристианскую, языческую эпоху «превращение» (психологическое) в животное было некоей нормой и отлично вписывалось в культурно-историческую обыденность.

Воины древних индоевропейцев часто представлялись в виде волков, назывались ими, наряжались в волчьи шкуры. В последнем случае голова волка надевалась на шлем, а другие части шкуры скрывали плечи и спины воинов. Такой «мундир», например, носили римские разведчики, знаменосцы и солдаты преторианской гвардии. У балтов были «слуги бога-волка», считавшие себя волками и составлявшие одно из самых активных подразделений войска. Крайне интересен пример норвежских берсерков - викингов, входивших в состояние боевого сверх-экстаза, чье воинское поведение находилось в тесной связи с представлениями о собственном оборотничестве в медведя. Показательно, что большую часть времени, свободного от боя, они проводили во сне, демонстрируя уже чисто физиологическое сходство с обитателями берлоги.

Все это касается и наших далеких предков - славян-язычников. Исследователям удалось (более или менее полно) реконструировать обряд посвящения славянского юноши в «воина-волка» - члена мужского союза. Участник инициирующего действа символически превращался в волка, и сам процесс сопровождался совершением соответствующих операций (правда, не исчерпывающих все событие). Так, «важным моментом инициации было вступление неофитов в контакт с духами предков; …посвященные вступали в контакт не только со своими предками-людьми, но и с духом тотемного предка - волка.” (Балушок В. Г. Инициации древних славян (попытка реконструкции). - «Этно­графическое обозрение»,1993, N 4).

Суть «волчьей» воинской инициации заключается в радикальном изменении сознания в результате его «погружения» в низшие, бессозна­тельные слои человеческого, тесно, можно даже сказать, "родственно" связанные с животным миром. Тут имеется в виду душа, взятая в том узком значении, которое ей придают многие религиозно-мистические учения. Они признают троичность человеческого, его разделенность на дух (высший, интеллектуальный уровень надматериального характера), душу (некую чувственную стихию, оживотворяющую плоть) и тело.

Главным содержанием души являются "яростное" и "желательное" начала, то есть чистая эмоциональность, сама по себе слепая и бессозна­тельная, но призванная сообщить телу некую чувственную силу, подвижность. Дух же, наоборот, должен осуществлять созерцание, сохраняя неподвижность наблюдателя. Естественно, дух (высший принцип) влияет на душу, накладывает на нее некий логический отпечаток, сообщая ей определенную сознательность. Но и душа влияет на дух, хотя бы в плане предоставления ему чувственной информации о мире. Более ин­тенсивное воздействие выражается в некоем размывании духа, придании ему эмоциональной хаотичности. Нетрудно заметить, что последнее характерно для военных действий. В самом деле, направляя свою ярость против врага, желая его уничтожения, воин просто обязан снимать многие логические ограничители, забывая на время об объективных обстоятельствах - например, об опасностях. Иногда он даже бросает вызов гораздо более сильному противнику, пренебрегая очевидностью.

Но ведь яростно-желательный хаос является главным "моментом" в существовании животных, а многие традиции признают наличие у них души (конечно, не имеющей “логического отпечатка”). "Душа дана Богом как оживотворяющее начало для того, чтобы управлять телом, - утверждает "Закон Божий" (составитель - протоиерей Серафим Слободской).- Иначе сказать, душа есть жизненная сила человека и каждого живого существа; ученые так ее и называют: виталистическая (жизненная) сила. Душа есть и у животных, она вместе с телом была произведена землей... И только о человеке сказано, что после создания тела его из праха земного Господь Бог "вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою" (Быт. 2,7). Это "дыхание жизни" и есть высшее начало в человеке, т.е. дух..."

Следует предположить, что в ходе военных схваток психика человека максимально приближается к животному состоянию, и происходит это на некоей надматериальной, идеальной основе. Подобное явление можно оценивать как отрицательно, так и положительно, ведь очень часто война неизбежна, и "звериное" служит (именно служит, в противном случае речь идет о деградации человека) высоким целям.

В свете сказанного выше можно сделать следующий вывод. Воинские инициации язычников были направлены на достижение особого состояния сознания, ибо пробуждали такой всплеск эмоций, который существенно менял содержание интеллекта, делая его более восприим­чивым к воздействию яростно-желательных начал. Измененное после прохождения ритуала сознание обретало некую способность инициировать резкое нарастание эмоций, выходящее за грань прежних возможностей. Более того, оно одновременно приобретало большую способность к контролю за самим процессом активизации яростной чувственности. Проще говоря, сознание изменялось с целью "привыкания" к экстренным ситуациям войны, диктующим необходимость "взрывного" задействования эмоций. Сознание преобразовывалось так, чтобы воин мог наиболее полно выразить себя посредством выплескивания накопившейся агрессии. В пользу этого свидетельствуют шоковые моменты посвящения: нанесение болезненных ударов, определенные (в разумных пределах) издевательства, целенаправленное голодание во время проведения ритуала и т.д. Такие действия, совершаемые взрослыми мужчинами, воинами и жрецами, вводили сознание юноши в пограничное, экстремальное состояние, позволяющее активизировать чувственность и лучше воспринимать некоторые "магические" влияния. Эмоциональный взрыв способствовал изменению интеллекта в требуемом направлении, он накладывал на личность особую печать "пробужденного" воина.

Что же касается животного, то оно служило неким конкретным ориентиром, связывающим чувственность человека с чувственностью зверя. Нарастание эмоциональности получало как бы дополнительный ресурс, животный уровень человека черпал силу из самого царства животных. Оборотничество как бы связывало юношу с душевным состоянием зверей, помогало разогнать эмоциональность до предельного уровня, нужного для того, чтобы изменить сознание, вывести его на воинский уровень.

Мировоззренческие корни оборотничества следует искать в космологической доктрине язычества. В плане реализации человеческих возможностей язычники слишком много надежд возлагали на "микрокосмическое" строение людей. Исходя из того, что каждый человек суть "микрокосм" - маленькая вселенная, сочетающая в себе все уровни вселенной большой, они видели залог могущества в растворении в природе, магическом соединении с ней, осуществляемом путем различных ритуалов. Вне всякого сомнения, они вовсе не отрицали божественное начало, не доходили до "чистого" пантеизма, но их упование на природу превращало ее в некое сверхзначимое средостение между Богом и человеком. Более того, само Божество окрашивалось ими в цвета материальной стихии. Оборотничество было одним из проявлений подоб­ного подхода, повторившим все ошибки и достижения дохристианского языческого мира.

Напротив, христианство не считает "микрокосмическое" состояние однозначным свидетельством совершенства человека. Св. Григорий Нисский восклицал: "Как низко и недостойно величия человека представляли о нем иные из язычников, величая, как они думали, естество человеческое сравнением его с этим миром. Ибо говорили: человек есть малый мир, состоящий из одних и тех же со вселенной стихий. Но громким сим именованием воздавая... похвалу человеческой природе, сами того не заметили, что почтили человека свойствами комара и мы­ши, потому что и в них растворение четырех стихий... Что важного в этом - почитать человека образом и подобием мира, когда и небо пре­ходит, и земля изменяется?.. Но в чем же, по церковному учению, состоит человеческое величие? Не в подобии тварному миру, но в том, чтобы быть по образу естества Сотворившего." Православие ориентирует человека на непосредственное общение с Богом, обращая внимание на его сходство с Ним - большее, чем у кого бы то ни было из представителей тварного мира /даже ангелов/. В силу своего особого положения, человек призван преодолеть все разделения, существующие в этом мире, в том числе и двойственность тварного и нетварного, приведя его к соединению с Богом.

Торжество новой веры и крушение старых "богов" сделало ненужным всякие магические усилия по слиянию с природой. После этого оборотничество, к сожалению, незаслуженно переместилось либо на страницы книг и экраны, либо в сферу психологической патологии - "ликантропия".